События в мире

Автор: Евгений Рудаков, заместитель руководителя департамента исследований ТЭК, Институт проблем естественных монополий (ИПЕМ). В подготовке материала принимал участие Алексей Фаддеев, эксперт-аналитик департамента. исследований ТЭК, ИПЕМ.

В этом году в повестку конференции «Российская энергетика», традиционно проводимой в марте газетой «Ведомости», помимо классической дискуссии о будущем российского электроэнергетического комплекса включен вопрос углеродного регулирования. ИПЕМ уже недавно писал о дискуссии, которая идет в ЕС относительно подходов к механизмам трансграничного углеродного регулирования (ТУР). Пока европейцы ищут консенсус, регуляторам и энергетическому бизнесу России также стоит ответить на несколько вопросов.

Вопрос первый. Может ли российская электроэнергетика стать средством адаптации к ТУР и при каких условиях?

Платежная ставка ТУР будет, скорее всего, учитывать не только прямые, но и косвенные энергетические выбросы парниковых газов. В связи с этим крайне актуальным становится снижение углеродоемкости российской электроэнергетики. Казалось бы, что может быть проще, достаточно сделать акцент на развитии самых безуглеродных видов генерации. Но не все так просто. Велик риск не только переплатить за «безуглеродность» внутри страны, но и не снизить платежи в рамках ТУР. Почему?

Первое и главное. ВИЭ в современных российских условиях -- не самый эффективный инструмент снижения углеродного следа. Доля ВИЭ (СЭС + ВЭС) в структуре выработки электроэнергии в 2019 году составила всего 0,15%, а в структуре расходов потребителей на оптовом рынке – уже 1,3%. Как видим, финансовая нагрузка на рынок от ВИЭ почти в 9 раз превышает их долю в выработке. Кроме того, приходится учитывать необходимость резервирования ВИЭ-генерации традиционными тепловыми мощностями, а также и неподходящие климатические условий на значительной части территории страны.

Второе. Дорогим, но эффективным инструментом снижения выбросов ПГ в электроэнергетике была программа ДПМ. Средний удельный расход условного топлива (УРУТ) ТЭС, во многом благодаря парогазовым блокам ДПМ, снизился с 338,3 гут/кВт·ч в 2008 году до 310,5 гут/кВт·ч в 2019-м. С другой стороны, некоторые объекты оказались невостребованными. Так, два объекта, построенных по ДПМ, уже выведены из эксплуатации (!) – это блоки на Каширской ГРЭС и Елецкой ТЭЦ. Ещё 2,3 ГВт мощностей, введённых по ДПМ, имели в 2020 году коэффициент использования установленной мощности (КИУМ) менее 10%. А средний КИУМ трёх новых ТЭС Калининградской области (Маяковская, Талаховская, Прегольская), построенных за счёт платежей потребителей для целей экспорта, составил всего 18%.

Третье. Программа модернизации ТЭС (КОММОД) оказалась неэффективной с точки зрения снижения выбросов парниковых газов, так как повышение УРУТ на отобранных проектах будет незначительным. Среди нескольких десятков проектов лишь два предполагают сооружение ПГУ, при этом они были отобраны в обход конкурса, по квоте правительственной комиссии. Перспективный же конкурс по отбору проектов с отечественными ГТУ будет рассчитан всего на 2 ГВт мощностей.

Четвертое. Дорогими, но эффективными с точки зрения декарбонизации являются ГЭС и АЭС. Страны-лидеры рейтинга углеродоемкости электроэнергетики (Бразилия, Канада, Норвегия, Франция, Швейцария) добились этого именно значительной долей либо ГЭС, либо АЭС (в том числе, в связке с ГАЭС) в энергобалансе. Однако потенциал развития гидроэнергетики в России в регионах основного потребления в значительной степени исчерпан. Целевые показатели по росту доли АЭС в энергобалансе электроэнергетики (до 25% к 2030 году) были заданы Президентом РФ Владимиром Путиным еще в 2006 году. Недавно задача была «актуализирована», и теперь показатель 25% должен быть достигнут только в 2045 году, но даже за такой срок это маловероятно с учетом современных реалий. Для справки, по итогам 2020 года доля АЭС энергобалансе электроэнергетики составила чуть более 20%.

Так что же делать, чтобы углеродный след электроэнергетики снижался без ускорения роста цен на электроэнергию, и отрасль могла стать реальным средством адаптации нашей экономики к ТУР?

Нужна целостная система модернизации российской электроэнергетики, в основе которой должен лежать технологический нейтральный конкурентный отбор мощности.
Все виды низко- и безуглеродной генерации (атомная, гидро-, ПГУ-ТЭС, ВИЭ) должны конкурировать между собой, обеспечивая максимальную декарбонизацию по минимальной цене. Это позволит максимально снизить ценовую нагрузку на потребителей. В противном случае промышленность России будет с одной стороны снова расплачиваться за все эксперименты на рынке электроэнергии, а с другой – оплачивать новые сборы в рамках ТУР. Боливар не вынесет двоих!

Вопрос второй. Что предпринять для противодействия ТУР прямо сейчас и где искать союзников?

С тем, что ТУР несёт колоссальную угрозу для российской экономики, не спорит, пожалуй, никто. Евросоюз является одним из главных торговых партнёров России, а в структуре российского экспорта в ЕС преобладают именно товары с высоким углеродным следом (нефтепродукты, металлопродукция, химическая продукция).

Идеальным исходом для России был бы вариант отказа Евросоюза от ввода ТУР, тем более внутри ЕС имеются разногласия по ряду принципиальных вопросов как в части дизайна нового механизма, так и в части риска ответных мер со стороны торговых партнёров ЕС. Однако этот сценарий является крайне маловероятным, поэтому России необходимо не только готовить меры по адаптации (например, уже ведётся разработка системы добровольных климатических проектов), но и более активно вовлекаться в дискуссии относительно дизайна ТУР, прежде всего на таких международных площадках как конференции сторон РКИК ООН и ВТО. Необходимо чётко отстаивать позицию о недопустимости дискриминационных положений в составе ТУР.

В ближайшие месяцы Еврокомиссия должна представить свои предложения относительно дизайна ТУР, после чего, вероятно, начнется активная стадия переговоров. Союзниками России в данном вопросе могут стать не только крупнейшие торговые партнеры ЕС, такие как Китай, но и государства, входящие в ЕАЭС. Для некоторых их них – Беларуси и Армении – введение ТУР может обернуться даже большими последствиями, чем для России из-за более значительной доли экспорта в ЕС, подпадающей под новые сборы. Для них, как и для России, значительный ущерб будет связан с экспортом нефтепродуктов и металлопродукции. Солидарная позиция группы стран в международном переговорном процессе всегда выглядит гораздо убедительнее, тем более Казахстан и Армения являются полноправными членами ВТО.

Вопрос третий. Страны со схожим углеродным следом электроэнергии – союзники или конкуренты?

Углеродоемкость российской электроэнергетики пока выше, чем в ЕС, других развитых странах Европы, Канаде и Бразилии, но ниже, чем во многих других крупных экономиках мира. Если не озаботиться вопросом декарбонизации электроэнергетики в ближайшее время, то такие страны как Беларусь, Украина, Турция, США, Мексика, Япония, Южная Корея опередят Россию в снижении углеродного следа электроэнергии и получат преимущество при поставках в ЕС. Поэтому вне зависимости от развития дискуссий о дизайне ТУР и сроках его введения, меры по снижению углеродного следа электроэнергии необходимо реализовывать уже сейчас, но только по разумной цене.

____

Источник: Energy Today.